У Роберта, как и следует по родовому девизу, было особое состояние гнева. Если не гнев, то такая же безудержная радость, вот только поводов для неё уже не было. Винить море было бы глупо, винить короля тем более? Зато злиться на себя никто не мог запретить – такого чудовищного бессилия Роберт в своей жизни ещё не чувствовал, и это было для него глубоко унизительно – просто стоять и смотреть как разбивается судно с его родителями. Казалось бы, кто-то даже и рад будет, ведь теперь все Штормовые земли – его, да и его отец достаточно рано стал лордом, а сам Роберт последние годы всё чаще спорил с отцом, бросая ему вызовы. Вот только такого финала он не желал, да и власть не была для него главной целью.
Хоть весь о смерти разлетелась практически мгновенно, не успели первые тела причалить к берегу, Роберт посчитал нужным лично принести свои соболезнование Эстермонтам… и быть может вновь увидеться с Алисанной – в её поддержке он сейчас горячо нуждался. Приятное было решено совместить с полезным, владения свои следовало бы осмотреть и пообщаться со своими вассалами, о чем Роберту не поленились напомнить.
Как бы не прокладывали путь в сторону дядьев Роберта, а Грифоньего Насеста было не миновать – ближайший замок на пути на юг. Когда-то ребенком он была здесь, когда отец взял его с собой. Будущий Верховный лорд уже тогда был впечатлен простотой, но в тоже время продуманностью замка Коннингтонов. По сравнению со Штормовым пределом он казался мелким, но уже тогда отец обратил внимание Роберта на конструкцию надвратной башни и то, как эти укрепления использованы в условиях местности. Как и тогда, теперь голову Роберта на мгновение заняла самая мальчишечья мысль – а повел бы он людей на штурм такой крепости? Скорее всего нет – слишком много потерь понесет войско, гораздо легче осадить защитников. Впрочем, с чего бы ему штурмовать замок собственного вассала?
Большая свита Баратеонов верхом въехала в родовое гнездо Коннингтонов, заполонив желтыми стягами хозяйские красно-белые. Роберту нравились эффектные появления, он даже пытался держать лицо, хоть внутри был угрюм как свой брат. Спрыгнув с коня практически на ходу, он в три широких шага оказался перед Джоном.
— Мой лорд Коннингтон! Ну чтож Вы с формальностей… Подымайтесь! Неужели уже нельзя навестить соседа без всех этих официальностей? — он жестом позволил всем подняться и крепко обнял Джона, хоть раньше они и не были прям так знакомы.

«Повезло!» – подумал Роберт, «Коннингтон хотя бы моих лет и, поговаривают, не такой уж и зануда!». Лорд Баратеон надеялся избежать разговоров о политике и хозяйстве, хотя понимал, что и их за всю поездку не избежать. В чем-то Роберт и Джон были похожи: оба достаточно молодыми вступили в наследство и теперь Роберт, как когда-то и Джон, вынужден резко променять веселье молодости на трудности землевладения. Однако головная боль Роберта грозила быть сильно больше, соразмерно его землям. Но это всё после... не сразу же ломать дрова?
Роберт уже хотел отмахнуться от официальностей, но Джон успел прежде выразить соболезнования его утрате. Маска беспечной радости спала с лица Верховного лорда и он смог выдать только приглушенный вздох, пока уголки его губ бесчувственно опускались, теряя улыбку. В сердце его была сильная, ноющая боль, но в их семье было не принято делиться своими чувствами, лишь малышу Рэнли позволялось чуть больше на правах младшего ребенка.
— Отец бы хотел, чтобы я не горевал лишний раз. Но потерять мать… Я был не готов, признаюсь Вам честно. Отчасти поэтому я держу путь к дядьям. Хотел лично почтить её память в их присутствии. — он похлопал Джона по плечу, «довольно с этим», и встал рядом, принимаясь знакомиться с вассалами Коннингтона. Улыбка и непринужденность вновь стали его спутниками, а знаменитая баратеоновская харизма вновь напомнила о себе, когда они все вместе рассмеялись с очередной шутки Роберта, не оставляя и следа от недавней грусти.
В чертоги замка они вошли бодрой походкой молодых аристократов. Роберт внимательно слушал хозяина Грифоньего насеста и попутно разминал плечи при упоминании о турнирах. Возвышающийся из-за огромного роста силач явно одобрил идею с пешим турниром.
— Нет ристалища?! Это как раз хорошо! Это здорово, черт тебя! Что такое эти ваши конные турниры? Ткнуть кого-то палкой… Настоящий дух мужчина проявляет, не прячась позади длинной пики! Длинна должна быть в другом месте, если понимаешь, о чем я! — он слегка пихнул Джона локтем, не сбавляя темпа их шага, — Я и сам бы был не прочь размяться, а это уже месяц ни с кем не дрался! А ты сам, Джон? Давно дрался? Или у благородных нынче так не принято? 
Роберт в очередной раз расхохотался, припоминая древние истории о том, как именно аристократия становилась аристократией, ведь именно насилие всегда было неразлучным атрибутом любой власти. Тем смешнее было, когда благородные пытались играть в благородных.

Роберту казалось, что он ощущает какую-то нервозность или неудобство со стороны Коннингтона. Будто бы он чувствовал какое-то давление или ответственность за приезд Верховного лорда, но Роберту это было не нужно. Для Баратеона он сочетал в себе удивительные качества – вместе с родовым гневом он обладал чувством юмора, милосердием и даже был добрым большую часть времени. Никаких конфликтов из-за неубранных комнат или чьего-то отсутствия на встрече он раздувать не собирался.
— ХА! Стальной бочонок в цветах благородного дома, кто они без него? Останься этот «благородный» один на один против обычного крестьянина, занятого каждодневным тяжелым трудом… Я бы Штормовой Предел против такого аристократа поставил! — пренебрежительное отношение Роберта к знати сформировалась как раз в результате пеших поединков, когда он понял, насколько же большинство из высокородных отпрысков не готовы встретиться с врагом лицом к лицу. С дорогими доспехами, пикой или копьем, верхом на коне – разве сложно победить? Стоит им упасть с лошади и… всё?
— Матушку тревожить не будем, пусть считает своим правом выгнать меня за шиворот в любой момент! Ну а охота это здорово! Кабан нам не соперник. А что… Вы про забойный люд говорили? Мы же не в Долине, чтобы кто-то хотел грабить караваны? Торгуем мы в большей части боевым рыцарским духом, разве не так?
Верховный лорд лишь в очередной раз показал, насколько мало знает о собственных владениях и землях вассалов, которые теперь свалились на его голову. Через много лет он, возможно, будет ненавидеть эти дни ещё больше: не только за утрату родителей, но и за новые обязанности, что были так скучны и неинтересны. Но в самом деле отказаться от положения было не так уж и просто – титул и земли давали не истощаемые для обычного человека богатства и возможности вести веселую и праздную жизнь, лишь со временем человек понимает, что не в роскоши счастье, но для этого Роберту предстоит пожить ещё немного…

Отредактировано Robert Baratheon (2024-05-30 17:47:37)