charlie vickers

---

Имя персонажа: Ульвик Уллер | Ulwyck Uller, для друзей представляется коротко Вик. Имеет несколько прозвищ - Чёрт из Пекла, Исчадие ада, и самое известное в округе Багряное пламя; не смотря на угрожающие нотки, в основном прозвища взялись из-за названия его родового замка и вспыльчивого нрава, чем от реальных действий.
Дата рождения и возраст: 254 год 10 день 10 месяца; 26 лет на момент начала событий.
Статус, титулы, занятость: получил титул рыцаря в 17 лет, известен в Дорне как охотник за головами, истребитель бандитов, так же заядлый любитель турниров.
Вера: воспитан в вере Семерых, но не излишне духовен, верит больше в шанс и удачу, нежели в Богов.
Лояльность: лоялен брату лорду Хармену Уллеру, а так же своему сюзерену дому Мартеллов.

---

7 фактов о персонаже
[indent] Ульвик второй из сыновей лорда Эйрана Уллера и его жены Ивонн Айронвуд. На двенадцать лет младше своего брата Хермана и почти ровесник со своей сестрой Ниэль, что была лишь на год его младше. Из-за сильной разницы в возрасте с братом у него почти никогда не было поводов и возможности близко узнать друг друга и подружиться. Когда сам Вик только родился, его брат уже был почти взрослым и занимался единственным, к чему со рождения тот был рожден – перенять титул лорда, после отца. А вот запоздалые дети Вик и Нил, как он её всегда называл, росли отдельно. Почти не видя отца, из-за его забот и обязанностей, мальчиком он был сначала на воспитании у мейстера замка – Рикка, а также мастера по оружию – Диаманда Сэнда, что и стал его наставником с юных лет, научил боевому мастерству. Именно благодаря Сэнду Уллер стал ловок в обращении не только короткого меча, но и так же длинного копья.

[indent] Так же, пока все внимание отца отдавалось старшему, сам Ульвик с матерью и сестрой достаточно часто бывали в родовом замке матери – Айронвуде. В сравнении с Пеклом замок матери – был всегда для мальчишки удивительным местом, полное красок, сочной зелени и цветов и самой жизни. Красные пески, что по всем четырем сторонам окружали родовое гнездо никогда не расстраивали его, конечно. Но разница могла поразить. Красные барханы были пусты и безжизненны, именно тогда, в возрасте около лет семи или восьми, Вик решил, что добьется исполнения у отца своей идеи. Уже когда через месяц он вернулся в Пекло, то подошел к отцу с идеей, создать в глубине замка закрытую оранжерею для матери, полную цветов и растений, что всегда бы напоминали её о родном доме. Ведь и сам Ульвик уже стал замечать, как зачастили поездки к родне, и как долго они могли длиться.

[indent] В одиннадцать лет Вик уже узнал к кому именно он будет отправлен на службу оруженосцем на воспитание. Он знал, что подле себя отец его не оставит, особенно когда у него уже вырос и почти готов идеальный наследник. Херману уже почти 24 года и Ульвик чувствует, что брат все чаще смотрит на него, с какой-то сдержанной теплотой и вниманием, словно старается разглядеть получше в кого прекращается его брат сорванец, которого сам когда-то называл Исчадием ада только за его поведение, бранные слова, что слышал от простолюдин, и шалости. Вику не особо заботило мнение брата, он никогда с ним сильно не контактировал, так же как и с отцом, и определенно не соперничал. Между ними была настоящая пропасть в виде возраста. Однако все равно было приятно, когда перед отправкой состоялась беседа с братом и ему был вручен подарок – небольшой кинжал на пояс, черный как смоль, украшенный лишь парочкой красных камней. Путь его был долгим. Верхом на лошади в небольшом отряде, состоящей из стражников и мастера по оружию Диаманда, у них ушло около 2 недель на путь до Лимонной Рощи. В родном краю, Ульвик оставлял семью, дом и немногих друзей, что у него были. Впереди же была неизвестность. Он еще никогда так далеко не уезжал, а также был почти что один, если не считать его учителя. Однако в замке Дальтов его встретили вполне радушно.

[indent]  Будучи оруженосцем у сира Азриэля Дальта, лорда Лимонной Рощи, он почти всегда находился подле него и наблюдал насколько же жизнь и быт отличается в другом дорнийском доме. Лимонная Роща являлась родовым замком, что как и Пекло имел большую историю и помнил ярость Таргариенов и языки пламени их драконов, располагаясь немного южнее крупнейшего порта в Дорне, сам Вик, как и сир Дальт бывали там достаточно часто. Поэтому не удивительно, что по мере взросление он узнавал, как и сам замок, так и город рядом все лучше. Был здесь своим, а смешавшись с толпой мог разведать и так же важные сведенья. Умея достаточно легкий шаг, умение скрытно передвигаться, а также начитанность во многих вопросах, Ульвик стал для Азриела его глазами и ушами в его землях и добывал много полезной и важной информации. Это действительно не была та работа, которую он ожидал, будучи оруженосцем. За его дела – вряд ли он получит шпоры рыцаря, однако не стоило отрицать что все те навыки, которыми он обучился уже являясь оруженосцем в Лимонной Роще, были крайне полезны, не только в Дорне но и за его пределами.

[indent] На именины в честь его 17 лет лорд Азриэль решил устроить не просто большой пир, а еще и привезти к этому событию и всю родню Ульвика, заранее организовав такой вот своеобразный сюрприз. Единственный, кто не приехал на его именины был брат, что остался как лорд хранитель, в отсутствие своего отца в родовом замке. К Вику в гости в Лимонную Рощу приехал отец и мать, а также младшая сестра, которую как раз давно уже, как считала мать, следовало представлять при дворе, и начать можно было с этого небольшого празднества. Уже после того, как кончился пир сам Вик, вместе с другими молодыми людьми и леди собрались погулять еще и в Дощатом городке, что был поблизости. Знай Вик, чем этот вечер должен окончиться, то согласился бы в таком случае поехать? Наверное да, он не настолько благороден и честолюбив, однако вот Ниэль брать бы с собой точно отказался. А ведь именно из-за неё и других девушек и началась громкая разборка. Шайка головорезов, что только и ждала как бы поживиться на золоте дворянских детей тогда поджидала в одном из темных переулков. Вик не герой, чтоб в первые же секунды бросаться в бой сломя голову не обдумав хотя бы какого-то   плана. Однако не ничего не вышло, и задерживаться в раздумьях было равносильно смерти, особенно когда кривой кинжал сверкнул возле шеи его младшей сестрёнки. Что произошло дальше Ульвик уже и не помнил, действовал молниеносно и на инстинктах. Бандитов было совсем не много, не целая орава, всего-то четыре человека. И разобраться с ними вышло быстро, вооружившись подаренным братом кинжалом. В итоге он все их головы отдал кастеляну Лимонной Рощи. И как итог именно после собственных именин и такого вот линчевания Уллер был посвящен в рыцари. Грязно? Не доблестно? Возможно, но ради жизни Ниэль совсем не важна была награда.

[indent] Вернулся Вик в родное Пекло уже в том же году на 12-м месяце. Хоть его служба у сира Азриэля и закончилась, его никто не выгонял намеренно. Хотя и без самого Уллера в замке хватало хлопот и забот с подрастающим сыном лорда Дэзиелем. А потому он решил, что это лишь хороший повод вернуться домой. Кроме того, с началом нового года планировался и другой грандиозный праздник в замке – его брат решил жениться повторно, это был уже второй его брак и хоть от первого у него осталась дочь, он не принес кроме нее ни счастья ни крепости, ведь после рождения ребенка невестка Ульвика бысло угасла и скончалась от послеродовой горячки. Сам он не знал всех тонкостей нового брака у Хермана, но поговаривали что этот был заключен больше по любви, чем по расчёту. Как бы мало он не общался с братом, но рад был за него и конечно же славно отметил громкий праздник, что в замке длился почти неделю. Но кроме радости, на этот праздник была привезена и еще одна громкая «сплетня», что давно ходила по округе. Уже под конец торжества какая-то старуха привела худенькую чумазую девочку, сообщив его отцу что эта девчонка – Эллария Сэнд, внебрачная дочка Хермана и одной из её шлюх, что совсем недавно умерла и если те не хотят, чтобы его бастарденыш стала её будущей Пустынной Розочкой, то пусть забирают оборванку и так же выдают золота в её вес. Наглости старой шлюхе конечно было не занимать. И как бы плевать не было лорду отцу и Херману на этого неизвестного им, да и возможно, что ни разу не родного ребенка, они согласились на условие оставить ребенка и выплатить вознаграждение. Ульвик был тому свидетелю, как алчно ухмылялась старуха, покидая замок, а на маленькую приблудницу всем резко стало наплевать. Оставив ребенка вместе с Ниэль, сам Вик совершенно не задумываясь над верностью решения отправился вслед за старухой и разобрался с ней точно так же, как когда-то с бандитами.

[indent] Найти общий язык с внезапно появившейся новой племянницей особо не получалось. Было жалко смотреть на совсем маленькую и растерянную девочку, которую в этом замке не ждал никто и сейчас у той не было ни единого человека, которому она бы была важна. Уже по взгляду отца было видно, что ему и дела нет сколько в итоге его сыновья притащат в дом наструганных бастардов, он их оденет, обеспечит едой и крышей над головой, но не любовью. Брату же до этой девочки так же не было дела, тот ведь только женился, с новой женой у того начиналась жизнь молодоженов. И как бы не пытались няньки сдружить и обучать девочек вместе, с родной дочкой Хермана от первого брака у Элларии тоже не задалось общения. Сестра решила конечно же снова все сделать самостоятельно. Она и его в придачу приплела к этому всему. И началось все даже не с близкого знакомства, а с кота – да, его сестра всегда была падка на птиц и зверушек, а в особенности хищных. Поэтому однажды «вот совсем не специально и без повода» решила одарить его, да, именно Ульвика котенком леопарда. Дикая кошка сейчас была едва ли крупнее обычной курицы, смотрела огромными глазами бусинками и неловко мяргала в поисках безопасности и еды. На немой вопрос «зачем» сестра лишь предложила сходить навестить племянницу Элларию и познакомить её с новым питомцем. И именно как-то так постепенно у Вика начался опыт общения с детьми и домашними (почти) животными. Эллария в действительности стала ему любимицей из племянников, и в какой-то степени именно он и сестрица Нил стали в какой-то степени фигурами отца и матери для растущей девочки беспризорницы. А  кота, который достаточно скоро, всего за пару лет вырос в огромную, ненасытную на мясо свежих ягнят, назвали Рейниса. Да, сестрёнка Нил очень любила историю, и конечно же в кошке, которая теперь стала им словно домашний котенок решила сохранить память о той, кто пала у стен Пекла.

[indent] Рано или поздно это должно было случиться, это говорила ему мать, это говорит и он сам себе и сестре, когда тело его отца передают молчаливым сестрам для подготовки к церемонии похорон. Такое случается, люди смертны и рано или поздно они отдадут душу богам. Ульвик рад, что отец смог прожить долгую и почти спокойную жизнь, уходя на тот свет с покоем. Он трудился за свою жизнь много и долго, воспитывал его старшего брата, чтобы тот продолжил дело отца и был достойным лордом. Жизнь двигается дальше, теперь Херман полноправный лорд. А Ульвик дает ему клятву верности и обещает заняться безопасностью замка и их земель. В конце концов красные пески всегда были опасным местом и смертоносной здесь была не только природа. Вик решил позаботиться о правлении брата, и начал иногда один, а иногда и с отрядом верных бойцов разбираться с разбойниками, ворами и работорговцами. За буквально лет пять ему удалось значительно сократить разбои на территории Уллеров, по доброй памяти такими же чистками постепенно Вик занимался и на территории Айронвудов а также Дальтов. Укрепляя меж тем Дорн между собой и делая его значительно безопаснее для всех, особенно для детей и женщин.

---

Планы на игру, амбиции персонажа: в основном развитие личной ветки, малое влияние на общий сюжет.

Связь с вами: тг - m4ryk0

Пример поста

[indent]Как и всегда бывает, самый тяжелый день никогда не предвещает беды и не дает намеков. Солнце медленно ползло по небосводу, рассекая сиянием лучей зал малого совета. Было слишком скучно, утомительно и до раздражения приглушенно, от чего даже задремать было не удобно – сквозь сон едва уловишь тихое бормотание отчетов лорда Уайлда. А потому вместо сна за столом приходилось заниматься чем-то отвлеченным. Разговоры совета Эйгона волновали не столь сильно, и если не требовалось его решение, как последнее и решающее, в мелких вопросах совет разберется сам. В конце то концов голосом разума всегда могла стать в этом узком кругу его мать, что посещала собрания едва ли не чаще, чем сам Король.

[indent]В тот же момент, как Эйгон задумчиво вертел в руках литой кубок с узорами, что было на половину наполнено вином, пусть и сильно разбавленным, следил за бликом солнца, что через окно падал на пол и прочерчивал по залу медленно, именно по нему король осознал, что уже два часа посиживает здесь время, а кажется к самому главному разговор так и не перешел. Внезапно скрипит стул по левую от него руку, королева-мать Алисента поднимается со своего места и тихо извинившись, покидает собрание.

[indent]– Прошу прощения, милорды, ваше величество, – его мать делает реверанс и отходит.

[indent]Он и без лишних слов Алисенты понимает, куда та направляется и лишь кивает, скучающе обводя лица собравшихся и провождает мать взглядом. Хочется зевнуть, и Эйгон зевает, жмурится, даже не заботясь о какой-то культуре и немного по-детски растягивается в своем кресле, с нескрываемой скукой продолжая слушать очередное объявление.

[indent]– Да-да, продолжайте, – он махнул рукой и дотянувшись до кубка теперь начинает разбалтывать жидкость в нем и следить как посветлевшая от воды розовая жидкость растекается по стенкам в виде воронки, пока лорд Уайлд заканчивает свой доклад. Это может длиться действительно долго, и король решает, что надо бы намекнуть и все окружавшим его, что задерживаться он не намерен.

[indent]– Не будем засиживаться до часа волка, что там еще у нас осталось обсудить и выслушать? Ускоряйтесь…

[indent]Так тянется еще примерно столько же время. Все же Король успевает подремать под очередной нужный доклад уже в этот раз сира Ланнистера и его отчетов о финансах в казне и по столице. Лишь к информации о последних новостях от знамен и армиях становится хоть немного оживленнее. Бурно идет обсуждение действий со стороны Черных, а также пересчет армий союзников. Как бы самому Эйгону и не была неинтересна военная политика и различные тактики и стратегии, даже его интерес вырастает после смены темы. Война, какой бы она не была, горячит сердце в разы сильнее чем беседы о зерне или скоте.

[indent]Понимание, что что-то не так начинается как раз перед последними лучами закатного солнца. Солнце уже клонится к западу, тонет в горизонте и даже последние лучи не дают никакого света, лишь легкое красное сияние на стеклах. А потому по залу зажглись коптящие свечи, освящая лица собравшихся, а также карты и свитки в подергивающей и тусклой траурной манере. На лицах стариков, которые окружили Эйгона резко прорезаются морщины еще чернее и глубже, его дед и десница Отто Хайтауэр в этом свете напоминал столетнего старика, хоть еще таким и не являлся, а черноокий взгляд сира Коля, что грозной сторожевой псиной следил за каждым здесь, напоминал о Неведомом.

[indent]Топот, крики, а так же лязг стали, последнее – высвобожденный из оков ножен клинок первого плаща. Все слишком резко и внезапно становится громким, резким и внезапным. После почти усыпляющей беседы за столом. Стражники в зал врываются запыхавшиеся, напуганные до белезны собственных плащей, от чего их лица скорее напоминают бумагу либо похоронный саван.

[indent]– Ваше… – тот, кто успел отдышаться первым подал голос, но все равно не мог связать и двух слов, – Там… принц… королева… Там… Там…

[indent]И без пояснения стало ясно, что произошло что-то… «Что-то плохое…» – внутренний голос шипел ядовитой змеей, жужжал как жучки и мушки супруги, воздуха резко стало мало, кольца оплетали его тело и шею, не давая ни вздохнуть, ни сделать хоть какое-то управляемое движение.

[indent]– Докладывай! – рявкнул где-то справа Коль, обходя стол и наседая на одного из своих подчиненных. А сам Эйгон едва нашел силы резко встать и оттолкнуться от стола. Пустой кубок с грохотом пал на столе и покатился, а его стул с подлокотниками упал назад. Медлить нельзя… Что-то случилось.

[indent]«Смерть, смерть, смерть, смерть…» – шипело подсознание, сердце сейчас стучало в раза три громче неровного бега стражником, заглушал он и звон чужих доспехов, и его собственное дыхание, и иные голоса, и мысли в голове. Страх диктовал сейчас все. Его движения, его шаг, даже дыхание. Путь до покоев был слишком долгим. И не сразу Эйгон понял, что ведут его не в королевские покои. Поворот, еще один, длинный коридор и лестница наверх. А там покои… Его Матери.

[indent]Шаг ускорился, перешагнув последние ступени и со скрипом затормозив перед самым входом, Эйгон оказывается в покоях далеко не первым. Быстрее и четче на все реагируют гвардейцы, но даже те замирают через несколько шагов. Эйгон мгновение не понимает ничего, не видит всей картины. Бельмо перед глазами, а на самом деле белый плащ, что колыхался от дергающихся плеч гвардейца перед ним, закрывал обзор, Эйгону пришлось отдернуть и оттолкнуть их. Распихивая едва ли не локтями, перед тем как наконец-то встретиться с кошмаром в реальности. Взгляд сразу же цепляется за лужу красной крови. Лишь взглядя хватает, чтобы его начало выворачивать, но получается проглотить проклятую тошноту и сделать еще один шаг. Хелейна в центре апартаментов, сидит и дрожит словно лист осенний, Эйгон пытается развернуть её, кладет руку на чужое плечо, кожа бледная, почти ледяная, но этот контраст с собственным жаром ударяет и отрезвляет сильнее. Коль что-то с шумом начинает кому-то говорить, отдавая приказы, какие-то стражники уже бегут глубже, краем глаза Эйгон цепляется за тусклый отблеск медных волос матери, что в сумерках все равно остался заметным. Его взгляд не готов опускаться вниз, Эйгон не опускает лица ниже, скользит по бледным лицам присутствующих, тихие всхлипы перетекающие в рыдания бьют еще одним ударом и Эйгон поворачивает голову в страхе. Кажется, что костлявая рука сжимает сейчас его сердце и то пропускает пару раз удар, едва может найти силы разжаться. Его глаза ловят блестящие от слез и красные от рыданий лица детей… Джейхейры и Мейлора. В младшего его дочь вцепилась коршуном. Тонкие руки сжимают рубаху брата до побелевших костяшек. Эйгон сглатывает, но не знает, что же его беспокоит больше всего. Кто…

[indent]– Уведите их, – приказывает он, – И так же мою мать. Вон… Найдите их, схватить всех кто это сделал! – крикнув это, провожает взглядом Коля и чувствует как у самого начинает дрожать все тело. Нервы сдают. Сил нет даже держаться на ногах. Он опускается поближе к жене, все еще не смотрит на пол. Не смотрит в её руки. Нет-нет…

[indent]– Хелейна… – зовет он, ладонь перехватывает её под локоть, сейчас сестра была жесткой и несгибаемой, словно скала, – Хела, прошу… – коснувшись снова изгиба ее плеча, развернув слегка тонкую фигуру, он случайно видит ручку. Маленькая, тонкая, с совсем еще короткими пальчиками, на один больше, чем должно было бы быть.

[indent]«Нет… Нет-нет…» – Нет… Не может… – он обхватывает знакомую ручку, касается знакомых пальцев, слишком вялых, слишком холодных. Уже не живых. Смотрит на темные следы крови, что растеклась красным пятном по чужой рубашке, а также по полу и подолу платья Хелейны.

[indent]–Хелейна… Он… не мог, – воздуха не хватает, кажется, Эйгону снова плохо, но вырывается сдавленный вой, он прячет лицо в ее волосах, чувствуя, как почти задыхается. Слов больше не получается из себя выжать, чувствует, как дрожит сам и в унисон ему дрожит и Хелейна в его руках.